М.Л.Плахова
Б.В.Алексеев

К островам индийского океана

Книга заслуженных художников РСФСР М. Плаховой и Б. Алексеева рассказывает об их участии в экспедиции, организованной Академией наук СССР на научно-исследовательском судне «Академик Курчатов» от Калининграда вокруг Европы в Индийский океан (1983 г.). Авторы посетили Сейшельские острова, Мадагаскар, Маврикий, Африку и необитаемые острова в океане, в том числе Альдабру, Фаркуар, Визард групны Коемоледо. Новая книга, по существу, является продолжением предыдущей — «Океания далекая и близкая», вышедшей в 1981 г. Книга снабжена многочисленными иллюстрациями авторов.

Острова Космоледо. Ложь во спасение. На осыхающих рифах. Так и утонуть можно. Что случилось с Димой

рассыпаясь жемчужинками пены. С хрустом врезается он килем в песок, заваливается набок, облипая мокрыми песчинками. Солнечный свет рассыпается над коралловым песком, и миллиарды искр вспыхивают над полоской пляжа.

Теперь можно осмотреться. Расплющенные прессом солнечных лучей, пробудем здесь несколько часов. О тени не может быть и речи: островок безлесный, лишь стелется низкорослая турнефорция да видны полузанесенные чах­лые казуарины с узкими перышками листьев. От каждой песчинки струится жар, по выпуклому боку шлюпа текут голубые рефлексы. Общими усилиями его сталкивают в воду. Взбаламутив ее, бот уходит к кораблю.

Коллеги наши, ученые, разобрав багаж, разбрелись кто куда: для них Визард не более чем рабочее место. Остается с нами лишь доктор Луговской, невысокий, черноволосый и смуглый, с курчавой бородой от уха до уха. Принимая его за своего, жители островов не раз обращались к нему на креольском и малагасийском. Доктор неторопливо вытряхивает из взлохмаченной бороды песок и приносит пару толстых бамбуковых стволов, за ненадоб­ностью выброшенных океаном. Расстелив на них спасательные жилеты, устраиваем из пробковых сочленений подобие тента. Остается лишь подрыть глубокую нору, и готово убежище, которое пигмей счел бы роскошным

жилищем.

Купание в лагуне не приносит облегчения, горячая вода вот-вот закипит, едкая горечь океанской воды смеши­вается с заливающим глаза потом. отправляется исследовать берег в сопровождении некрупных цапель, серых, с белыми нарядными грудками. Цапли бредут по берегу, оставляя мелкие, похожие на рисунок трезубца следы. Поклевывают рачков, мелкую рыбешку, прочую живность. Непуганые птицы все же стараются держаться подальше от странного существа под зонтиком, в закатан­ных джинсах и в кедах — единственной обуви, прочные подошвы которой могут спасти от весьма неприятных по­следствий.

Коралловые рифы удивительны разнообразием опасных для человека жителей моря. Обитающие среди рифов рыбы ослепительной красотой могут поспорить с тропическими птицами. Увы, многие из них имеют ядовитые зубы и ши­пы, а также обжигающие стрекательные клетки. Чудесный подводный мир таит множество красот, но обитатели его всегда готовы причинить неприятности, вплоть до смер­тельного отравления.

В небольших лужицах часто скрывается каменная рыбка — самая уродливая и опасная в мире. Защитная, в пятнышках, окраска делает ее невидимой, она же, заме­тив чье-либо приближение, замирает, приготовив для защи­ты свою спинку с ядовитыми шипами. Не дай бог коснуть­ся ее ногой! Помимо нестерпимой боли уколы шипов вызы­вают судороги и сердечные спазмы. Лишь в шестидесятых годах австралийскими учеными было найдено противоядие от укола каменной рыбки.

В аптечке Луговского нет австралийского противоядия, так что приходится смотреть в оба.

Раскаленный воздух звенит и гудит от солнца. Кур­чатов — на якоре в восточной части лагуны, растворен в дрожащем мареве белый корпус. Визард притягивает как магнит, стремление исходить его вдоль и поперек подобно навязчивой идее... Но никто не разделяет моего энтузиазма. Доктор, изнывая от зноя, дежурит на своем рабочем месте, подле аптечки, лишь пожимает плечами, смотрит удивленно. (Наталья наша в подобных случаях выразительно крутит пальцем у виска.) Жара не располагает к прогулкам, забивает поры, утяжеляет веки. И я отправляюсь на прогулку один. Проваливаясь и увязая в горячем песке, одолеваю невысокий, но крутой вал. Приходится продираться сквозь жесткую, припорошенную белесым песком траву, перешагивать обнаженные корни. Верхушки низкорослого кустарника с блестящими листочками сливаются в сплошную густо-зеленую полосу, в воздухе аромат эфирных масел. У кривых, скрученных ветвей такой вид, будто растут они сверху вниз и листва не способна прикрыть путаницу ветвей. Спотыкаюсь, то и дело протираю запотевшие стекла очков, но не сбавляю взятого темпа, настраиваясь на долгий путь. И останавли­ваюсь как вкопанный: щедрым подарком, вознаграждением за стертые ноги, обожженные лицо и руки открывается с холма сказочной красоты внутренняя лагуна неправдо­подобно чистого зеленого оттенка поль-веронез.

Гигантское, зеленее самого зеленого блюдце с изумруд­но-ярким свечением воды, восьмое чудо света.