М.Л.Плахова
Б.В.Алексеев

К островам индийского океана

Книга заслуженных художников РСФСР М. Плаховой и Б. Алексеева рассказывает об их участии в экспедиции, организованной Академией наук СССР на научно-исследовательском судне «Академик Курчатов» от Калининграда вокруг Европы в Индийский океан (1983 г.). Авторы посетили Сейшельские острова, Мадагаскар, Маврикий, Африку и необитаемые острова в океане, в том числе Альдабру, Фаркуар, Визард групны Коемоледо. Новая книга, по существу, является продолжением предыдущей — «Океания далекая и близкая», вышедшей в 1981 г. Книга снабжена многочисленными иллюстрациями авторов.

Острова Фаркуар. Визит к мистеру Саймону. Тропический ливень

Копра, получаемая из ядер ореха,— главный экспорт­ный продукт архипелага, отдельные его островки целиком превращены в кокосовые плантации, один из атоллов так и носит имя Кокос.

Голый по пояс молодой мужчина в старых холщовых брюках, с цветной повязкой на голове автоматическим движением берет спелый орех и, не глядя, точным движе­нием насаживает его на врытый в землю острый кол. Ры­вок — и, распавшись на две половинки, кокос высвобожда­ет круглое темное ядро. Теперь метким ударом широкого ножа освобожденная от эластичного покрытия скорлупа разрублена на аккуратные половинки и брошена на мат из пальмовых листьев для просушки: подсыхая, копра сама освобождается от ядра.

Процесс отлажен веками. Печь в сарае топится волок­нистой оболочкой, хотя она больше дымит, чем горит. После просушки копра готова к вывозу и поступает на мировой рынок.

Ценится копра на Сейшелах очень высоко. Труд этот неоднократно пытались механизировать. И что же? Не так давно была сконструирована машина для расколки и обработки ореха. Изобретателей ожидал конфуз: электрический резак не выдержал соревнования с челове­ческими руками. Работы по очистке ореха обычно выпол­няют женщины. Испытания показали, что работницы с плантации намного опередили машину!

Пишу и рисую, мучаясь и торопясь, каждый раз тер­заясь сознанием ограниченности времени. Новые ощуще­ния, краски, запахи затягивают в водоворот, из которого не так просто выбраться. Глазу открывается необычный, чуждый нашему полушарию пейзаж. Могучая, подавляю­щая красота природы, где цветы огромны, как деревья, а деревья ярки и нарядны, как цветы. В наплыве новых впечатлений трудно отобрать мотив, изъять второстепен­ное; то, что тебя окружает и что видит глаз, хочется запечатлеть с тщательностью и вниманием.

...На фоне темных проемов сарая четко выделяются освещенные солнцем фигурки людей. Временами налетает с океана кроткий ветерок, относя в сторону черный дым, да кивают над крышей, будто отвешивая поклоны, верхуш­ки пальм. На темной зелени лужайки горят розовые и алые пятна цветущих кустарников, в разрывах между деревья­ми виднеется пастельная, цвета серо-зеленой яшмы лагуна. Но вскоре пейзаж из безмятежно-идиллического становит­ся тревожным, темнеет, природа застыла в ожидании гро­зы. Все чаще пронзительные порывы ветра. В недрах ожив­шей, лопочущей листвы баньяна рождается серебристый, мятущийся цвет.

Испокон веку великие мастера пейзажа владели способ­ностью приобщать к бессмертию преходящее мгновение. Пейзаж недаром именуют естествознанием в искусстве, но лишь вложенная в изображение пейзажа частица души художника смогла породить вросшие в плоть и кровь бытующие выражения: левитановская осень, шишкин-ский лес, лунный свет Куинджи, тургеневская ти­шина...

В пейзаже любой полосы не существует будничных ситуаций, но сколь отлична необузданная природа Южных морей от умиротворенной красоты средней полосы России. Из всех европейцев, отдавших дань тропикам, один лишь Поль Гоген нашел пылающую палитру для своих полу­реальных, полуфантастических сцен, отобразив океанские

острова и красоту гармонично вписанного, слившегося с природой человека.

Все мои старые полотна кажутся мне пресными по цвету,— писал этот неутомимый человек, живописец и рисовальщик, скульптор и резчик, гравер, критик и пи­сатель. Сказочные краски, этот пламенеющий и в то же время мягкий, безмолвный воздух... Жизнь в необъятном дворце, украшенном самой природой... Тропическое солн­це, зажигающее все вокруг себя...

Необычна судьба Поля Гогена. Живописью он стал заниматься лишь после двадцати двух лет, да и то урывка­ми, в свободное время. Неожиданно для окружающих в тридцатипятилетнем возрасте, бросив работу в банке и расставшись с привычным укладом, порывает с семьей, всецело посвящая себя искусству. Отныне, болезненно остро воспринимая прекрасную природу Океании, идеа­лизирует он жизнь островитян. В холстах его сияет свет и цвет тропиков, витает настроение торжественного покоя патриархальной жизни населяющих острова людей.