М.Л.Плахова
Б.В.Алексеев

К островам индийского океана

Книга заслуженных художников РСФСР М. Плаховой и Б. Алексеева рассказывает об их участии в экспедиции, организованной Академией наук СССР на научно-исследовательском судне «Академик Курчатов» от Калининграда вокруг Европы в Индийский океан (1983 г.). Авторы посетили Сейшельские острова, Мадагаскар, Маврикий, Африку и необитаемые острова в океане, в том числе Альдабру, Фаркуар, Визард групны Коемоледо. Новая книга, по существу, является продолжением предыдущей — «Океания далекая и близкая», вышедшей в 1981 г. Книга снабжена многочисленными иллюстрациями авторов.

Снова в Маврикии. Кросс вокруг вулкана. О глупом Деде и бедном гусе.

Последние часы последнего вечера на Маврикии. Ушла, истаяла одинокая тучка. При редкостном безветрии пошла по океану длинная, выпуклая зыбь, переливаясь солнеч­ными красками, будто огромный плот покачивается в ла­гуне. Но это последний горячий блеск.

Быстро остывает песок, сквозь графически изящные нити казуарин расплывчато мерцают звезды. Океан по­светлел, зато потемнела земля, подковой охватив залив.

Пора возвращаться. Через несколько часов Курчатов покидает остров. На головокружительной скорости возвра­щаемся в Порт-Луи, в свете фар мелькают на обочинах прохожие с плоскими, как шляпки грибов, узлами на го­ловах. Шоссе пересекает поселок, носящий благозвучное название Триоле. Тротуаров не предусмотрено, повинуясь движению руля, машина плавно огибает, казалось бы, вплотную бредущие фигурки.

На Маврикии в населенных пунктах всегда такая скорость?

А какая скорость, нормальная... Народ тут органи­зованный, строго придерживается правил.

Правил придерживается не только народ — петухи, куры и собаки ни разу не перебежали дорогу.

Последний свет дотлевает над океаном. Улица никак не освещена, редкий огонек вспыхивает в окнах жилищ. Зато оживают кабачки и таверны, слышны звуки музы­кальных инструментов. В пролетах освещенных дверей, будто теневые картины, двигаются силуэты. Временами, как на полотнах Рембрандта, свет вырывает отдельные группы, погружая в мрак второстепенное.

В разрывах между домами угадывается гладь океана. Совсем низко сверкнула брошью литого серебра, проле­тая, ночная птица. В бархатной темноте слабо фосфорес­цирует вода, окружая черные обкатанные валуны — прис­танище влюбленных пар. Темные волосы и кожа тают в вечернем воздухе, лишь смутными пятнами угадываются светлые одежды, слышен говорок, лукавый смех...

Водитель сбрасывает скорость, и в открытую машину врываются звуки перебираемых струн, голоса инструмен­тов похожи на укулеле. Все вокруг кажется заполненным мелодиями, то плавными, то порывистыми, действующими как колдовское наваждение. Вскоре дорога делает поворот, и деревенька Триоле растворяется, сливаясь с волнистой линией холмов. Розово-сиреневым светом наливается впе­реди небо — приближаемся к Порт-Луи. На шоссе вспыхи­вают сверкающие огоньки, будто сотни глаз следят за ма­шиной, направляя путь: в асфальт впрессованы шарики-отражатели.

Мелькают строения пригорода, освещенные улицы, бульвар дАрме. Приближаемся к набережной, лохматыми верхушками упираются в небо королевские пальмы, зак­рывая звезды. Причал пустынен, тихо покачиваются катера. Хрупкая фигура молодой женщины выделяется на фоне воды — круглолицая, с правильными чертами лица, подобная прекрасной статуэтке из терракоты. Еще одна дама провожает нас в путь: на стене портового здания скульптура — расписной горельеф. Полная матрона, покровительница моряков, с лихорадочными пятна­ми румянца на одутловатых щеках позолоченным жезлом указует на океан, желая нам счастливого пла­вания.

Повиливая кормой, катер, отделанный красным деревом (может быть, той самой багровой древесиной казуарин!), увозит нас с пирса. На бронзовой дощечке выгравировано Корсар. Корсар сидит низко, в плотной маслянистой воде извиваются золотые блики, отраженные огоньки можно зачерпнуть рукой.

Уже скрылись, будто вросли в землю, портовые по­стройки, здание таможни. Постепенно опускается в океан аллея королевских пальм, которую мы так и не успели зарисовать...

Члены экспедиции уже на борту Курчатова.

И все-таки сделано не так мало,— печально говорит , перебирая папку с рисунками, и со вздохом до­бавляет: — Если бы судьба подарила нам те три дня, что мы болтались в шторме. Только три дня... Сколько можно было бы сделать, находясь на земле.