М.Л.Плахова
Б.В.Алексеев

К островам индийского океана

Книга заслуженных художников РСФСР М. Плаховой и Б. Алексеева рассказывает об их участии в экспедиции, организованной Академией наук СССР на научно-исследовательском судне «Академик Курчатов» от Калининграда вокруг Европы в Индийский океан (1983 г.). Авторы посетили Сейшельские острова, Мадагаскар, Маврикий, Африку и необитаемые острова в океане, в том числе Альдабру, Фаркуар, Визард групны Коемоледо. Новая книга, по существу, является продолжением предыдущей — «Океания далекая и близкая», вышедшей в 1981 г. Книга снабжена многочисленными иллюстрациями авторов.

Семь шагов до океана. Ханта и Лалау. Веселый малагасиец

За безмятежно проведенный день следует расплата: по­кинув причал, попадаем на короткую высокую волну. Небо темнеет, со всех сторон, обгоняя друг друга, мчатся из-за островков тучи. Вскоре сетка дождя затягивает хол­мы. Уже постреливают по тенту, впиваются в воду тяже­лые, как пули, капли. И хотя обыкновенно дождь гасит волны, сбивая с них гребешки, сегодня все происходит на­оборот: чем сильнее барабанит сверху, тем ожесточеннее скачут барашки.

Форма нашей одежды летняя, ведь отправлялись мы в путь ясным и жарким утром.

Истинное светопреставление начинается, когда кате­рок минует дугообразную бухту, выходя из залива. Над самой головой тучи сводят счеты, клубятся зловещим водо­воротом, громоздятся башнями воздушных замков. Фиоле­тово-черные чудища с растрепанными хвостами и шлейфами, сшибаясь, мечутся над океаном. Глаз уже приучен видеть волны с высоты многоэтажных палуб Курчатова, сейчас смятенные вода и небо предстают в необычном ра­курсе, странно смотреть на волны снизу вверх, рваные, пенистые их края перекрывают горизонт.

На единственном, оставшемся чистым лимонном клоч­ке неба застыло одинокое храброе облачко, будто прилипло, прижалось к свету в ожидании удара летящих туч. Далекая земля из зеленой стала иссиня-черной. Из-за горизонта лезет царь-туча, стремясь как можно скорее перекрыть небо. Молнии, что посверкивали в отдалении, бьют ближе и ближе.

Катерок подпрыгивает и вновь зарывается в волны. Ветер, смешанный с дождем, пронизывает насквозь. По дощатому дну с хлюпаньем перекатывается вода. Одежда прилипла к телу, как кожа.

Вдалеке маячит корпус Курчатова. От него отвалива­ет бот. Встреча происходит в центре залива. Но только моторист сбрасывает ход, последняя устойчивость пропада­ет в мире — из стороны в сторону начинает мотаться небо, то с одного, то с другого борта тяжело шлепают волны. Друг против друга качаются бот и катерок с выключенными двигателями. Изловчившись, матрос-курчатовец длинным багром подтягивает бот к боту. Что дальше!?

Выбора нет, не ночевать же в заливе — хочешь жить, умей вертеться! Ах, какая была пересадка среди плюющих­ся пеной водяных бугров!

Первым, как и подобает мужчине, сложившись дугой и растопырив руки, уловив момент, совершает прыжок художник . Наступает мой черед. С трудом отди­раю побелевшие в суставах пальцы от скользкой, мокрой лавки и перемахиваю следом. Авоська из рафии рвется пополам, и стихии достаются прекрасные кокосовые орехи. Предоставляя последнюю возможность полюбоваться ими, волны подкидывают похожие на головы пловцов шары и уносят их в кромешный ад. Но это уже, право, не имеет значения.

Еще несколько секунд видим темное лицо моториста с Нуси-Бе, белую полоску зубов, лихо сдвинутую на заты­лок фуражку. Крепкие руки с трудом удерживают штур­вал, и вот уже катерок под зеленой крышей, улегшись на­бок, исчезает в серых гребнях. Курчатовский бот, лишенный даже тента, неуютен, открыт для всех невзгод. Какие там тропики! Заледенели руки, не попадает зуб на зуб, мокрую одежду продувает ветер. Взгляд невольно старается уловить в беснующемся месиве волн знакомые очертания корабля, и вот он, уже близко. Сверкают сигнальные огоньки, светлые глазки иллюминаторов и бортовых ламп пробивают водяную заве­су, Курчатов кажется таким надежным, изливающим теплое сияние. И хотя свирепо скачущие волны заглаты­вают светлые блики, они текут и текут, праздничным орео­лом окружая судно...

Закладывая вираж, подходим к Курчатову с под­ветренной стороны. утверждает, что надо гово­рить с наветренной, но это мы обсудим в другой раз. Теперь высокий корпус судна прикрывает от ветра, из дырки лацпорта свисает мокрый, неудобный, но родной, долгожданный трап. Чьи-то протянутые навстречу руки уже втаскивают меня внутрь. Мы дома.

Не зря считают, что капризы мадагаскарской погоды в любой момент могут превратить в испытание приятную морскую прогулку. Даже на плоских самоходных паромах, что регулярно утюжат залив, курсируя между островами, находиться в море в подобную погоду — небезопасное за­нятие.